Дед мой, Алексей Дмитриевич Кузнецов, родился в 1910 году в Кич.-Городецком районе, в глухой, далёкой деревне Раменье, в большой крестьянской семье. В 1931 году после окончания курсов шоферов и трактористов он впервые оказался в Соколе. На бумажную фабрику тогда поступил первый легковой «газик» с брезентовым тентом и колёсами со спицами. На нём ему и довелось работать. Потом были грузовые «АМО» и «ЭМКА». В Соколе обзавёлся семьёй, родились дети.

В ноябре 1939 года началась война с Финляндией, и в декабре его призвали в действующую армию. Некоторые историки склонны называть войну советско-финским конфликтом, который носил локальный характер. Другие исследователи считают этот период частью Второй Мировой. В военном билете рядового Кузнецова война именуется финской кампанией. И был он в этой кампании водителем 155-й автосанроты. Возить приходилось не только раненых, но и боеприпасы, продукты питания. Даже зимой Карело-финский край, изобилующий озёрами и болотами, был труден не только для передвижения автотранспорта, но и пехоты. Недаром армия противника была известна хорошо обученными финскими лыжниками. Трудностей и опасностей при перевозке людей и грузов возникало более чем достаточно. Сохранилась фотография деда того времени в форме водителя, прошедшего специальную подготовку. Кожаный шлем, напоминающий танкистский или лётный, кожаная куртка, галифе, хромовые или кирзовые сапоги вызывали восторг и зависть соседских ребятишек.

В мае 1940 года деда уволили в запас, а в сентябре 1941-го - снова на фронт. И опять - поля сражений, а вернее - дороги, но уже Великой Отечественной. Зачислен в 33-ю стрелковую бригаду водителем. Колесил под бомбёжками и артобстрелами, подвозя снаряды, питание, одежду на передовую. Воевал под Ленинградом, Тихвином, на Волховском направлении. На всю оставшуюся жизнь запомнил Дорогу жизни через Ладожское озеро, взрывы авиационных бомб рядом с грузовиком, ранения, контузии. Один раз после такого взрыва очнулся далеко от машины, выбросило взрывной волной. Получил осколочные ранения, но остался жив. А вот мальчишка – сын полка, которого он отвозил в тыл, погиб. Даже имени его не успел спросить. Посадил попутчиком на дороге. Хоть и не разрешалось останавливаться на пути следования, а тут притормозил... Случаев немало было и трагичных, и душевных. Закончилась война для рядового Кузнецова раньше срока опять же из-за ранения: коленный сустав осколком напрочь разворотило, палец на левой руке осколком оторвало. Контузия от взрыва такая была, что даже после четырёхмесячного лечения в госпитале на одно ухо ничего не слышал.

Вернулся в Сокол. От инвалидности пришлось отказаться, так как водителем на работу с таким медзаключением никто бы не взял. Несмотря на тугоухость, снова устроился шофёром. Работал водителем на ветеринарной станции, в тресте столовых, райкоме профсоюзов сельского хозяйства. Изъездил весь район вдоль и поперёк по тогдашнему бездорожью. Побывал в самых отдалённых уголках, во всех совхозах. Так и доездил до пенсии, на которую он вышел только в семьдесят пять лет.

Три родных брата моего деда тоже воевали на фронтах Великой Отечественной войны. Забросило лихолетье крестьянских мужиков в те края, о которых они никогда и слыхом не слыхивали.

Дмитрий участвовал в боях за Кавказ. Получил звание лейтенанта, боевые награды и тяжёлое ранение. Попал на длительное лечение в Туапсинский военный госпиталь. Да так и остался жить в Туапсе.

Григорий воевал на Севере, попал в окружение, затем в плен. Испытал все ужасы концлагеря, расположенного на территории Финляндии. Не любил рассказывать о пытках и издевательствах, об унизительном отношении к советским военнопленным. Каждую неделю солдаты умирали десятками. Не выжил бы, если б не сердобольный финский фермер, на принудительную работу к которому как-то раз из концлагеря отправили группу заключённых. Вскоре пленных решили перебросить на ремонт дороги, и фермер спрятал измождённого Григория у себя в животноводческом хозяйстве среди навоза, многочисленного стада коров, инвентаря. Надсмотрщики из лагеря сделали вывод, что заключённый совершил побег. Собаки ввиду многочисленных посторонних запахов след «беглеца» взять не смогли. Фермер прятал и подкармливал русского парня вплоть до прихода советских войск.

Младший брат Георгий был самым отчаянным, этакий «сорвиголова». Он часто вспоминал тяжёлый период отступлений в первые месяцы войны, когда ему доверили командовать такими же молодыми ребятами, как и он, страшный приказ «расстреливать трусов и дезертиров», нехватку патронов, «дедовских» винтовок и карабинов. Однажды лейтенант Кузнецов, выводя группу солдат из окружения, организовал нападение на немецкий обоз. Немцы угоняли крестьянский скот. Захватили упряжку лошадей с телегой. В телеге оказалось оружие, боеприпасы. Благополучно добрались до своих. Он всегда бросался в самое пекло, увлекал за собой солдат. Георгий тоже был контужен, неоднократно ранен, в последний раз довольно тяжело, едва не отняли ногу. Остался инвалидом. Только последнее ранение не позволило ему дойти до Берлина.

Об одном жалею, что не записывала всего того, что дед и его братья о войне рассказывали. Сейчас бы на целую книгу хватило.

Людмила КУЗНЕЦОВА