Эту бумажную иконку ­помню с детства. Она была вложена в изрядно потрепанный молитвослов, который лежал на кружевной скатерти старинного комода. В деревню, где жили дедушка с бабушкой, меня привозили, как правило, на каникулы. В избе перед образами всегда теплилась лампада. На вечернее молитвенное правило звали и меня. Прошло уже много лет, но до сих пор помню голос бабушки, читавшей молитвы вслух и на память. В конце молитв дедушка всегда бережно брал из молитвослова иконку и её целовал. Для него это была большая святыня. Икону передал в благословение его отец Вениамин, дедко Веня (мой прадед), как называла его моя мама. Икона была с ним, в нагрудном кармане, на фронте в Первую мировую войну, видимо, как благословение матери.

Позднее, когда началась Великая Отечественная война, этой иконкой он благословил и сына - моего дедушку, Александра Вениаминовича. С этой иконой, вложенной в Книжку красноармейца в левом кармане гимнастерки, он, Александр Вениаминович Поздеев, из деревни Пирогово, что на Вологодчине, прошел всю войну. И как вспоминал потом, этот образ грел сердце и даже в самых сложных обстоятельствах, когда смерть была рядом, вселял надежду на Господа и на благословение отеческое.

Поздеев Александр Вениаминович (1909-1979) пронес эту иконку в кармане гимнастерки через фронты и дошел до Берлина. На лицевой стороне литографии изображен Господь Вседержитель с надписью в верхней части: «На память воину». Внизу, под изображением Спасителя, цитата из пророка Исайи. Гл. 43. стихи 2.3.5. «Не бойся! Я с тобою! Будешь ли переходить через воды, Я с тобою; через реки ли, они не потопят тебя; пойдешь ли через огонь, не обожжешься, и пламя не опалит тебя. Ибо Я, Господь, Бог твой, Спаситель твой!» На обратной стороне литографии напечатан псалом 90-й.

К великому сожалению, по малолетству я не смог узнать подробностей о годах войны, но знаю: дед дошел до Берлина. О прадеде Вениамине узнал от мамы, но сведения очень скудны! Вот небольшие воспоминания: «Дедушка Веня был кустарем, катал валенки, был добрый. Были ульи у них. Мёду очень много, всех кормил мёдом, был не жадный. Бывало, когда качают мёд, крикнет: «Ребята, бегите за пирогом, медогонку облизывать», и вся детвора с деревни сбегалась. Дедушка Веня был на фронте, на Первой мировой войне, где служил - уже не помню.

Рассказывали, когда раскулачивали, забрали всё, даже валенки с детей поснимали. Он был очень верующий, даже сидел за веру, но недолго. Когда началась война в 1941 году, многих забрали на фронт. В нашем доме молились, вся деревня к нам ходила. Выйдет, бывало, мама из избы проверить, не видать ли света, боялись, чтоб никто не знал, окна занавешивали, зажигали лучину и молились. Народу собиралось полдеревни, всё тайно было, боялись. Я огонь «сторожил», лучину, чтобы пожара не было, мне лет 7 было. Николай Новожилов, он слепой был, всю службу знал, он читал наизусть, а пели все. Бабушка Анна неграмотная, а службу всю знала. Бывает, корову доит или овец обряжает и все поет. Дедушка приговаривал уже после войны: «Вот молились все, и всех Господь сохранил, все вернулись». 11 июля 1947 года он умер с голоду. Работали в колхозе все, на полях хлеб растили, но колоска взять боялись, жили по совести и Бога боялись. Как ушел на войну тятя - не помню (тятей в русских деревнях ласково называли отца). Письма писал интересные, надо бы рыдать, о чем писал, а мы смеялись - так как писал с ошибками, неграмотный был, а нам смешно было...

Рассказывал, что в блокадном Ленинграде был ранен, вывезли по Ладожскому озеру, худой был совсем, 40 килограммов весил. А потом на передовую попал. Тятя служил в обозе, всю войну с лошадями прошел. Возил продукты и раненых. Пришел поздно, уже осенью. Мы играли, и вдруг кричат в деревне: «Санко Поздеев идет!» Вся деревня сбежалась. Смотрим, идет полем, через спелую рожь, тропинкой. А вечером взял в руки гармонь... Впервые увидела, как мама плясала.

Медалей у него было много. Но не сохранились. Он нам отдал, а мы маленькие - не сберегли... Такие вот воспоминания о непростых годах.

Позднее, после смерти дедушки, эта иконка также хранилась в молитвослове, но теперь ее долго держала в руках бабушка, целовала и давала мне целовать. И однажды, незадолго до смерти, сказала: «Ты ее береги!». В то время я спокойно отнесся к этим словам, но сейчас понимаю, сколько надежды и веры было вложено в этот образ, сколько слез пролито, и с какой любовью и верой пронес дедушка через годы войны родительское благословение. Теперь эта икона в нашей семье. Нисколько не сомневаюсь, что это чудотворный образ.

Протоиерей Евгений ПАЛЮЛИН,
настоятель храма ­Тихвинской иконы Божией Матери на пр. Науки в г.Санкт-Петербурге.