В августе 2014 г. ушла из жизни педагог, ветеран, кадниковчанка Александра Васильевна Кутовая. Разбирая бумаги женщины, родственники наткнулись на небольшую старенькую тетрадь, в ней оказались дневниковые записи Александры Васильевны. В основу воспоминаний ветерана легли свидетельства военной поры.

Родные позволили соприкоснуться с ценными для нынешних поколений записями.

Прерванное детство

Я, Кутовая-Куличкова Александра Васильевна, родилась 15 февраля 1927 года в деревне Холмино Залесского сельсовета (ныне Кадниковский). С 5 класса жила в Кадникове.

22 июня 1941 года мы отдыхали на реке Содиме. Когда пришли домой, узнали страшное известие: гитлеровская Германия вероломно напала на Советский Союз. На этом босоногое детство закончилось.

Из нашей семьи на фронт ушли два брата, сестра и зять. И мы, школьники, как могли, старались приблизить Победу. Летом работали на полях колхоза «Ленинец», трудились на строительстве аэродрома, который был расположен на полях, между деревней Филяево и Кадниковом. Зимой заготовляли дрова для школы.

В годы войны в стране всё было подчинено фронту, введена карточная система. Голодали. Паёк школьников составлял 350 граммов хлеба. В 1942 году, после окончания школы я работала с классом на заготовке сена в колхозе им. Калинина. За работу получали 2 пайка.

Мама ходила пешком до Бирякова, обменивала вещи на картофель. Она трудилась техничкой в горсовете, и в её отсутствие я заменяла маму, мыла полы, а днём разносила повестки.

В горсовете находилась библиотека и милиция. В том же здании мы и жили.

Первая профессия

В августе 1942 года поступила в ФЗО № 6, в группу слесарей. Срок обучения был сокращён до 5 месяцев. Нас познакомили с инструментами, с которыми работали слесари, затем состоялась небольшая практика.

В декабре 1942 года под впечатлением рассказа представителя свердловского завода «Уралмаш», где в военные годы выпускали танки для фронта, я изъявила желание ехать работать туда.  

Встреча, повлиявшая на судьбу

Поезда шли перегруженные, в основном военными. Мест для всех не хватало. В вагоне кто стоял, а кто сидел, подложив вещмешок.

Один офицер предложил мне занять его место на верхней полке. Начал расспрашивать, куда мы едем и какие у меня планы. Но тогда ничего толкового о своих планах я сказать не могла.

О себе попутчик сообщил, что он - инженер-конструктор. Автомашины, созданные по его проектам для нужд военного времени, ходили на дровах. Я помню такие машины, видела. У них по бокам кабины две колонки, куда загружались дрова.

Собеседник предложил мне прочесть отрывок из книги Ш.Руставели «Витязь в тигровой шкуре». Послушав, сказал: «Хорошо читаешь, ты должна учиться!» И взял с меня слово, что выполню его наказ. Дал адрес полевой почты и просил писать. Обещал поддержать морально, а если потребуется, то и материально. «Считай меня своим старшим братом!» - сказал он на прощанье.

Сожалею всю жизнь, что не написала этому доброму и умному человеку письмо, но слово, данное ему, сдержала.

На трудовом фронте «Уралмаша»

По приезду на завод нас разместили в бараках, только что построенных из тесовых досок, между которыми были засыпаны опилки. В бараке было две комнаты, а между ними - маленький коридор. В нём находились умывальники и раздевалка. В каждой комнате жило по 50 человек, койки двухъярусные, а у дверей стояла железная маленькая печка, которую мы топили по очереди.

Дрова нужно было распилить и наколоть. Дежурили сутками, в этот день дежурный на работу не ходил.

Мы, сельские жители, приехали на Урал в валенках, другой обуви не было. Во время работы на заводе от эмульсии, которая лилась со станков, и мазута валенки размокали, и ноги были постоянно сырыми. Обувь сушили у печки, складывая горкой.

В одну из ночей валенки упали на железную печку, и комната наполнилась дымом, не видно было даже лампочки. Хорошо, что на тот момент в барак пришёл инженер, который привёз новую партию девчат из Кирова и спас нас от смерти.

Работали мы по 12 часов, но на заводе были ещё дольше, так как питались в цеховой столовой. С гудком, в 7 часов утра, шли на завтрак, а в 8 были на рабочих местах. Только после 20 часов нас ждал ужин в столовой. Домой уже приходили около 9 вечера. Успевали только умыться и падали замертво на кровати.

В первый месяц работы на заводе пришлось очень трудно. На рабочем участке нас, приехавших из Вологды, было трое: Ася Некрасова, Лиля Бердяева и я. Приходилось нарезать в деталях очень крупную, до 12 мм резьбу. Это под силу только сильному мужчине, а не нам, хрупким девчушкам. Не было и нужных навыков, получалось поначалу плохо. Таких операций во время практики мы не выполняли.

Опытные рабочие помогали нам освоиться. И в скором времени мы не только выполняли, а перевыполняли норму в несколько раз. За хорошую работу я первой из землячек была отмечена по заводу денежной премией в 500 рублей и записью в трудовой книжке. Позднее нас часто отмечали за хорошую работу, то давали талоны на платье и костюм, то на обувь. И мы трое ходили в одинаковых коричневых нарядах.

Валенки износились за одну зиму, их заменили ботинками на деревянной подошве с суконным верхом. И это в суровые уральские зимы, когда температура доходила до -45 градусов. Летом носили босоножки на деревянной подошве.

Об учёбе я всё время думала, но возможности продолжить её не было. И письмо военному написать не решалась, о чём писать - одна работа, и та тяжёлая.

Подруга Шура, она жила с родителями в Свердловске (ныне Екатеринбург - ред.) с самого строительства завода, приобщала меня к культуре, вместе ходили на спектакли. Она организовывала для нас прогулки на лыжах, катание на коньках, посещение театра. Чтобы одеться соответствующе в театр, Маша Романцевич дала мне чулки и туфли, Аня Шевцова - кофточку, а у меня была юбочка.

Осенью 1943 года из барака нас переселили в «Мадрид». Так называлась гостиница, которая в первые военные годы была приспособлена под госпиталь, потом под общежитие. Комнаты были рассчитаны на двоих, а нас заселяли по 10 человек. Стояли 5 двухъярусных коек, а посередине несколько табуреток. Всего в гостинице было 147 номеров. Сколько нас, девчат, жило в этом здании?!

Руководство завода проявляло заботу о молодых работниках. Поселяли в лучшие здания УЗТМ, снабжали жидким мылом, которым хорошо было стирать бельё. Для стирки была прачечная, бельё кипятили в общем котле. Чтобы не перепутать вещи, связывали их и отпускали в котёл. При общежитии был врач, мастер по ремонту обуви. На первом этаже располагалась столовая для проживающих. Каждая из нас имела пропуск в общежитие, посторонних не пускали, был порядок.

Без отрыва от производства я год училась на курсах медсестёр. Практику проходила в госпитале, там видела кровь, изувеченных молодых ребят. Раненые лежали не только на койках, но и прямо на полу в коридорах.

В одной из палат встретила земляка, сокольчанина. Он был без обеих рук, с изувеченным лицом, без одного глаза. Кроме того, у него было ранение в живот. Мужчина рассказал, что на фронте был минёром, и мина разорвалась у него в руках. В Соколе осталась семья. Женился перед самой войной, без него родилась дочь. Мужчина просил меня сопровождать его домой, но когда пришло время, отказался ехать. И зимой 1944 года я отправилась сопровождать из госпиталя другого земляка, уроженца Кубеноозерского района.

Это был мужчина 45-ти лет, без руки и ноги. При пересадке в Данилове мне помогали военные, даже пропускали без очереди компостировать билеты. Дорога оплачивалась.

В Вологду мы приехали вечером, на улицах было темно, так как окна везде были плотно закрыты из-за опасности от авианалётов.

На ул.Чернышевского жила дочь того, кого я сопровождала. Я пошла искать улицу и дом. Когда подходила к нужному адресу, заметила грузовую машину. Дочь, узнав о приезде отца, растерялась и только плакала, ничего не могла предпринять. Я нашла водителя стоявшей у дома машины, обратилась к нему за помощью, и он без разговоров поехал со мной на вокзал.

С поручением я справилась, доставила раненого родственникам. Прощаясь, он поблагодарил и признался, что когда увидел меня в госпитале, расстроился: «Какая из такой девчушки сопровождающая, её саму надо сопровождать».

Поутру я отправилась в Кадников. На пригородном поезде приехала в Сокол и решила найти жену того инвалида, который не поехал, передать ей посылку и письмо от мужа.

Женщина была рада весточке от супруга, плакала, когда я рассказывала, какой он изувеченный, и сказала, что сама поедет за мужем. Когда я вернулась в госпиталь и передала земляку письмо и посылку от жены, он заплакал, признался, что не поехал только потому, что боялся: жена не примет его. Готовился ехать в инвалидный дом.

Вскоре за ним приехала жена, увезла его домой. Позже я узнала, что супруги уехали в Выборг, мужчина устроился работать в гостиницу.

Осенью 1944 года открылась Школа рабочей молодёжи. Из нашего общежития вместе со мной пошли учиться еще несколько человек. С работы на занятия меня отпускали в 6 часов вечера, только если выполняла норму. Занятия шли с 7 вечера и до 11 часов ночи. Уроки готовила на работе. На карточках писала формулы по геометрии, слова по-немецки, стихотворения, даты по истории и ставила по очереди эти карточки на верстак перед глазами.

Мне удалось освоить американский станок, который нарезал резьбу, но только сквозные отверстия на металлических коробках, которые потом крепились внизу танка. В каждой из таких коробок нужно было сделать по 6 отверстий. Мне поручали обрабатывать детали за обе смены. Каждый день меня ждали целые горы этих деталей. Нарезала я легко, а вот поднимать на уровень стола тяжёлую коробку и закреплять в тисках было очень нелегко. Справлялась. Неоднократно выпускались «молнии», где говорилось, что Куличкова выполнила план на 700 процентов.

Перед войной ночные смены отменили, так как они были очень изнурительными для рабочих. В годы войны их снова ввели.

С 20 часов вечера и до 2-3-х часов утра - работать терпимо, а после - настоящее наказание. Работали и сны видели, просыпались, натыкаясь на верстак, и так до 8 утра.

Я училась, и мне разрешали трудиться ночью одной на участке. Во всем цехе работали несколько человек, дежурный и начальник цеха. Одна или вместе с товарищами по участку я работала добросовестно. «Молнии» о выполнении плана продолжали появляться с ночных смен.

Сообщение о конце войны застало меня во время ночной смены. Все, кто в те минуты оказались в цехе, плакали, обнимались. А утром рабочие со всего завода вышли на площадь, где прошёл митинг.

Всю войну мы работали без выходных и отпусков. Того, что получали за такой тяжёлый труд, хватало только на питание в заводских столовых. С получки могли позволить всей комнатой купить буханку белого хлеба за 300 руб., сливочного масла несколько граммов и конфет. Устраивали чаепитие. За все военные годы я сделала всего лишь одну серьёзную покупку, купила на базаре туфли на каблучке за 2000 руб., в которых ходила в школу и позже в институт.

На мирные рельсы

После войны многие девочки уехали домой. Я застала перестройку завода на мирные рельсы. В нашем, 80-ом, цехе сразу убрали прежние станки, пролёт расширили и поставили другое оборудование. Было налажено производство самоходных экскаваторов, бульдозеров, турбин для гидроэлектростанций; товаров мирного, бытового назначения: алюминиевых кастрюль, кружек, сковородок.

В 1947 году, окончив 10 классов Школы рабочей молодёжи, я вернулась домой, поступила в учительский институт, который окончила в 1949 году, а позднее - заочно и педагогический.

В войну никаких документов у нас не было, кроме пропусков на завод и в общежитие. Паспорт получила только в 1948 году в Соколе. 26 июня 1946 года была награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

Годы, проведённые на УЗТМ, - самые лучшие годы - годы юности. Благодарна судьбе, что попала я на такой завод, встрече с замечательными людьми, о которых помню всю жизнь.

Нелёгкая судьба

В воспоминаниях А.В.Кутовой (Куличковой) есть один эпизод, имевший место в Свердловском госпитале: «Один раненый, который был без обеих ног, пожаловался мне на безысходное положение, что теперь никому не нужен. Я его успокаивала, а он спросил: «Вот ты пойдёшь за такого?» Я ответила, что, если полюблю, то выйду. Как в воду смотрела, так в дальнейшем и получилось».

Александра Васильевна в Кадникове познакомилась с инвалидом войны Леонидом Михайловичем Кутовым. Он руководил оркестром в Доме культуры, играл на многих инструментах, прекрасно танцевал. И далеко не каждый знал, что у Леонида Михайловича вместо ног протезы. В самом начале войны он подорвался на мине. В январе 1950 года молодые поженились, а в августе 1951-го Леонид погиб.

Александра Васильевна одна поднимала сына Виктора и дочь Наталию, которая родилась уже после смерти отца. Только в 1955-ом снова вышла замуж за Ю.В.Скороходова. Через три года родилась дочь Ирина. Они подарили своей маме 7 внуков и 8 правнуков.

Александра Васильевна долгие годы проработала в системе образования. Преподавала в Пельшемской и Кадниковской школах. Выйдя на пенсию, подрабатывала воспитателем в интернате и учителем обслуживающего труда. Умная, эрудированная, интересная собеседница, в ней все годы, до последних дней жизни, чувствовалась учительская жилка.

Подготовила Л.БРИТВИНА